Статьи о Л.И. Мильграме

Вечные спутники. Учительская Газета №36 02.09.2003 (Из личного архива)

Вечные-

Мильграму 80! Слово 2001 г.

Леониду-Мильграму-80-Виктор-Линник.-СЛОВО

Приоритет духа . Учительская Газета 08.09.1988

Приоритет-духа-начало-24.02.2021-в-08.33.23

Лос Анджелес Таймс 13 июля 1988 (на англ. яз.)

Лос-Анджелес-Таймс-13.07-1988-англ.-

Не отступать, а просвещать. Дайджест Московского образования. Октябрь 2020 год

11-й А поступает в Сорбонну. Неделя №11 1997г.

26.01-11-й-А-поступает-в-Сорбонну.-НЕДЕЛЯ-№11-1997-г.

Мильграм_ человек-эпоха. Учительская газета №8 23.02.21г.

Мильграм: человек-эпоха

Для коллег у него всегда был один аргумент: не надо отступать, надо просвещать!

Среди февральских дат 2021‑го выделяется столетие со дня рождения одного из выдающихся педагогов ХХ века, многолетнего директора московской школы №45 Леонида Исидоровича Мильграма. Почему мы, сотрудники, ученики, выпускники и друзья школы, уверены, что эта дата входит в список знаменательных, а сам мой предшественник заслуживает того, чтобы его не забывали и через несколько десятилетий? Да, он был народным учителем СССР, почетным гражданином города Москвы, список его наград едва умещается на журнальном развороте. Да, больше сорока лет он был директором весьма заметной школы. И все-таки, как мне представляется, дело не в его наградах и должности, куда важнее то, что он был уникальной личностью.

Леонид Исидорович прожил долгую и яркую жизнь, его биография была отражением истории России в XX веке – от края Гражданской войны до информационного общества начала нового столетия. «Эпоха Мильграма» была сложным периодом с трагедиями и обретениями, любовью многочисленных учеников и коллег, «сладкой каторгой», которой он отдал 60 лет.

Родился Мильграм 25 февраля 1921 года. Его детство прошло в отеле «Люкс» на Тверской, где обитали семьи многих коммунистических лидеров Европы и Америки, а иногда и сами лидеры, естественно, в свободное от подпольной борьбы время. Для Мильграма они были просто соседями: Пальмиро Тольятти, Иосип Броз Тито, будущий тесть Оттавио Пасторе, один из основателей итальянской компартии. А еще ему запомнилось общение с Троцким («сидел у него на коленях»), Караханом и другими. Отец его служил в Иностранном отделе ВЧК (внешняя разведка) и, насколько теперь известно, успешно выполнял весьма ответственные и даже деликатные задания начальства, что не помешало сталинскому руководству объявить Исидора Мильграма «врагом народа». На допросах старший Мильграм никого не выдал и был расстрелян. Отправились на долгие годы в ГУЛАГ и мать, и мачеха Леонида. Школьник Леонид Мильграм остался один и, чтобы не умереть с голоду, вместе с одноклассниками со схожей судьбой разгружал вагоны. А летом 1939‑го он окончил школу №119 (ныне она носит номер 1520 и имя Капцовых, там Мильграма помнят и сейчас).

Восемьдесят два года назад, как и в наше время, в июне проходили выпускные вечера, учителя говорили выпускникам теплые слова, желали им много того, что хочется пожелать дорогим и близким людям. Их вчерашние питомцы вступали во взрослую жизнь, в которой, конечно же, должно было их встретить все – и разочарования, и удачи, и открытия, и подтверждение вечных истин, и проблемы… Они, пережившие потери, оставались оптимистами, но уже надвигались грозовые тучи, и нельзя было не думать о том, что высказал поэт Николай Тихонов:

Я хочу, чтоб в это лето,
В лето, полное угроз,
Синь военного билета
Не коснулась ваших кос.
Чтоб зеленой куртки пламя
Не одело ваших плеч,
Чтобы друг ваш перед вами
Не посмел бы мертвым лечь.

Впрочем, вокруг еще была мирная жизнь, Мильграм успел поступить на исторический факультет МГУ, а через несколько недель началась Вторая мировая, зазвучали марши, призывающие на фронт пока «зимней войны» с Финляндией. Вчерашний школьник к тому времени уже служил в РККА, куда пошел добровольцем, детей «врагов народа» советское государство вообще-то не призывало.

А потом будут страшные дни Великой Отечественной, Победа и возвращение в числе тех 3%, которым, как он сам говорил, повезло. О войне он вспоминал до последних дней жизни, видя в ней не только историческое событие, но и нравственный урок.

Ему будет везти и дальше: он окончит МГУ и, лишенный государством, которое выжило и победило благодаря таким, как он, права заниматься наукой, станет учителем истории. И ничего, что ему аукнулся статус сына «врага народа», – работа нашлась в Архангельске.

Проведенный в этом городе год Мильграм вовсе не считал потерянным, хотя в Москве его ждала семья, он не мог не вернуться в столицу. Став педагогом, он встретился со своей счастливой судьбой, а тысячи школьников разных поколений вытащили счастливый жребий учиться у человека, лишенного стереотипов, способного видеть поверх барьеров, понимавшего, что времена меняются, а стремление к свободе остается главной ценностью.

Аристократизм и фрондерство, упрямство и гибкость, чуткость и жесткость, способность притягивать к себе людей разных званий и убеждений позволили Мильграму создать сообщество, частью которого становился (надеюсь, так будет всегда) любой ученик 45‑й, приходя сюда еще совсем маленьким. В этом сообществе можно оставаться на всю жизнь, узнавая друг друга в разных городах и странах и через десятилетия. В этом сообществе надо ценить других людей просто потому, что они люди. В этом сообществе можно бесконечно долго вспоминать свои хулиганства, ибо они часть школьной жизни, да и жизни вообще, не хулиганящий не открывает новых горизонтов, он, попросту говоря, зануда.

А в нем ведь не было занудства, зато были знание своих возможностей и призыв не делать деньги и должности основной мерой успеха.

«Оттепель» и собственный талант сделали Мильграма директором советской школы: тогдашние чиновники закрыли глаза на брак с иностранкой, критическое отношение ко многим событиям отечественной истории и желание построить социализм «с человеческим лицом» если не в стране (кто ж позволил бы?), то уж в одной отдельно взятой школе – обязательно.

В чем это проявлялось? Он в каждом ребенке видел самостоятельного человека, старался понять (и это ему часто удавалось!) причины, которые заставляют ученика вести себя так, а не иначе. Он, как это ни банально звучит, действительно их любил, интересовался их взрослой жизнью и обижался, если они его забывали. Но такие составляли меньшинство.

А еще он терпел сотрудников и учеников с вредным характером (опираться можно только на то, что сопротивляется), признавал их право на собственное мнение, игнорировал политические кампании, в его кабинете так и не появились портреты советских вождей, зато в 90‑е постоянно висел портрет академика А.Д.Сахарова, идеи и пример которого, к сожалению, все меньше интересуют наш «образованный класс». Впрочем, и Ленина Мильграм довольно долго уважал и выводил из списка критикуемых. По убеждениям ближе всего ему были еврокоммунисты (течение в международном коммунистическом движении, отрицавшее диктатуру пролетариата, советский тип организации власти и полагавшееся на реформы в рамках демократического режима).

Мильграм был в высшей степени восприимчив к разного рода новшествам. Первые компьютеры, индивидуальные учебные планы, международный бакалавриат, плавание как предмет для всех, межшкольные обмены, путешествия учителей в другие города и страны появились в 45‑й еще тогда, когда многие продолжали жить по «Краткому курсу истории ВКП(б)». Будучи человеком мира, он и многим детям и учителям открывал культуру людей и стран «за занавесом». Мильграм был уверен, что бездумно переносить иностранный опыт в Россию бессмысленно, но что-то интересное надо брать обязательно.

Главной ценностью для Мильграма всегда был гуманизм. Он умел слушать и слышать. В советское время он брал на работу учителей, уволенных из других школ отнюдь не за профнепригодность, потом терпел экспериментаторов, критиковавших его же за консерватизм. Пройдя через войны и зная, что такое быть лишенцем, он не хотел, чтобы в наше агрессивное время это повторялось в жизни других. Обещая разные кары за прегрешения, он так никого и не наказал, разве что отказывая в общении.

Мильграм, безусловно, был обаятельным человеком. Сейчас его бы назвали харизматиком. Он любил все красивое, являя собой пример для окружающих. Да, это и от «большого стиля», но это и врожденное, и приобретенное в семье, и подсмотренное в разных ситуациях. И это тоже притягивало к нему самых разных людей.

Удивительно, но и в преклонном возрасте Мильграм оставался оптимистом, возможно, одним из последних, кто был уверен, что российская интеллигенция, почти уничтоженная большевиками и их последователями, возродится, что ей еще будет дан шанс, несмотря ни на что. Эта уверенность осталась нам в наследство, и наш значительно меньший оптимизм не должен служить оправданием отказа от идеи, хотя часто кажется, что нашим соотечественникам нужно что-то совсем другое. Для коллег, которые сомневались в такой перспективе, у него всегда был один аргумент: не надо отступать, надо просвещать!

Выдающийся педагог, он ушел из этой жизни летом, не дожив несколько дней до выпускного вечера. В тот июнь судьба свела все в одну неделю: прощание с человеком, чья жизнь была служением детям и взрослым, и новый старт питомцев 45‑й.

Вспоминая Леонида Исидоровича Мильграма, мы хотим, чтобы его жизнь вызывала интерес и уважение тех, кто не успел познакомиться с ним. Были и будут классные часы, конференция, посвященная его педагогическому наследию, открытие виртуального музея и просмотры фильмов, в которых запечатлен живой Мильграм. А потом мы просто постоим, помолчим и пожелаем себе почаще смотреть в бесконечное небо, в котором живет звезда, названная его именем.

Михаил ШНЕЙДЕР, директор школы №45 имени Л.И.Мильграма

Народному учителю 75. Век №9 1996 г.

25.01-Народному-учителю-75-и-он-счастлив.-Век-№9-175-1996

Народному учителю 85. Слово 17.02-02-03 2006г.

25.01-Народному-учителю-СССР-Леониду-Мильграму-85.-СЛОВО-№6-7-2006-г.

Неоконченное соло для механических часов. Учителская газета №9 03.03.92г.

25.01.-Неоконченное-соло-для-механических-часов.-Учительская-газета-№9-3.03.1992

Педагогический минимум Л.Мильграма. Педагогический калейдоскоп №8 1996 г .

Педагогический-калейдоскоп.-№8-1996-год

Ровно 75-Мильграм! Известия 24.02.1996

26.01-Ровно-75-Мильграм-ИЗВЕСТИЯ-№37-24.02.1996

С Днем Победы вас, товарищ старшина! Пед. вестник №1 апрель 1995 г.

25.01-С-днем-Победы-вас-товарищ-страшина-Педагогический-вестник-№4-апрель-1995

Сволочи директора Мильграма. Коммерсантъ Деньги №38 от 29.09.1999

Журнал “Коммерсантъ Деньги” №38 от 29.09.1999, стр. 64

 Сволочи директора Мильграма

       Есть учителя, которых ученики не забывают никогда. Они настолько любят свое дело, что продолжают работать, несмотря на мизерную зарплату. С директором 45-й московской школы, народным учителем СССР ЛЕОНИДОМ МИЛЬГРАМОМ накануне Дня учителя беседует корреспондент “Денег” ЮЛИЯ ФУКОЛОВА.

— Вас считают легендарной личностью…

       — Да что вы! Я всего лишь старый больной еврей. Просто я навяз у всех в зубах — все-таки сорок лет сижу в этом кресле. Хотя учителем я был действительно неплохим, выпустил не одну тысячу человек. Поэтому считаю, что жизнь прожил не зря. Это, конечно, очень громко сказано. Однако это так.

       — Заканчивали педагогический?

       — Нет, я закончил исторический факультет МГУ. Причем проучился там целых 12 лет — с перерывом на войну. Прошел всю войну, брал Бреслау. После победы вернулся к учебе и одновременно работал в радиокомитете на Пушкинской площади. Надо было на что-то жить — у меня ведь к тому времени уже была семья.

       — Кстати, о семье. Ваша жена — дочь итальянского сенатора. Если не секрет, как вы познакомились?

       — Это был длительный военный роман, до сих пор храню чемодан писем. А вообще-то мы с женой из одного гнезда — я родился в доме, в котором она потом жила. Кстати, этот дом существует до сих пор: там сейчас гостиница “Центральная”, а раньше был отель “Люкс”, где жили лидеры компартий разных стран. Вот и она жила там со своими родителями. Но самое главное: мы учились в одной школе, хотя в ту пору друг друга совсем не замечали. А потом встретились в Москве во время войны, и началось. В общем, она расставила сети, я попался.

       — Ну и как она привыкала к доле учительской жены?

       — Мы прожили вместе 53 года, и вначале было, конечно, трудно. После МГУ я уехал учительствовать на север, потом через три года вернулся в Москву. В начале пятидесятых с моим профилем было трудно устроиться на работу, но одна директриса меня взяла. Так я стал преподавать историю в своей родной школе в Леонтьевском переулке. Потом были другие школы, пока наконец не осел в 45-й. Преподавал, был завучем. А через год стал ее директором. И до тех пор, пока мне не исполнилось 70 лет, вел уроки истории. А последние девять лет я только директорствую.

       — Директор — это только административная работа?

       — Директор всегда должен быть учителем. Обязательно. И знать все изнутри. А потом, знаете, какая профессиональная болезнь у некоторых директоров? Они стараются брать на работу тех, кто не сможет их затмить. А я всегда брал учителей, которым сам в подметки не годился. У нас всегда были сильные литераторы, историки, математики. С некоторыми я работаю уже сорок лет.

       — Вы долгое время преподавали историю — в СССР самый, пожалуй, спорный и самый идеологический предмет. Как вам при этом удалось сохранить доверие своих учеников?

       — Мне кажется, я никогда ребятам не врал. Но чтобы не хвалиться, просто процитирую слова моего бывшего ученика Артема Боровика. Он был у нас 1 сентября и сказал в своем выступлении буквально следующее: “Мильграм читал нам историю, и к этому кладезю мудрости мы приходили каждую неделю. Потом, в начале перестройки, казалось, что многие из его идей утратили актуальность. Но сегодня он мог бы подписаться под каждым словом, которое говорил 20-35 лет назад”.

       — Кажется, вы последний народный учитель СССР?

       — Да, мне вручили эту награду в конце 1991 года. Раньше этим званием отмечали достижения в области образования, и я им очень горжусь. Даже указываю на визитках. А сейчас звания народного учителя России нет, и я за то, чтобы его возродить. Есть люди очень достойные и более значимые, чем я. А они десятки лет ходят в заслуженных. К слову, народных учителей СССР было около 130 человек, а народных артистов — тысячи полторы. Но быть народным артистом всегда было престижнее.

       — Почему же так упал престиж профессии учителя?

       — В первую очередь из-за материальных причин. Когда Ельцин заступил на должность, он сказал, что учителя должны получать не меньше средней зарплаты по стране. А у меня почти все получают меньше прожиточного минимума. Знаете, сколько получают директора школ? 1200 рублей. И это еще с 50-процентной московской доплатой. Учитель 15-го разряда получает в Москве 990 рублей, а в провинции и того меньше. Вот в нашей школе, например, никогда не было вакансий. Сейчас они первый раз появились — в этом году в частные школы ушли десять учителей. Одна учительница уходила чуть не плача в фирму, где сейчас получает $1000. А я ей могу дать от силы $60.

       — Как выходите из положения?

       — Изыскиваем разные возможности. Но собирать деньги с учеников, как это практикуется, не хочется — у нас учатся в основном дети научной интеллигенции, они сами сидят на бобах. Или вот, например, существует закон, по которому организации в счет налога на прибыль могут отчислять какие-то суммы на образование. Однако эти деньги нельзя направить на зарплату учителям. Так что будем думать, что можно сделать.

       — Бывшие ученики как-то поддерживают школу?

       — В нашей дьявольской профессии самая большая радость — это то, что нас не забывают. Вот в этом году 1 сентября приходили выпускники, которые закончили школу 20-30 лет назад. Они, кстати, оказывают нам большую поддержку. Например, наши учителя побывали в Англии, во Франции, в Испании и других странах. А делается это так: я зову бывшего ученика, который стал большим человеком. И говорю ему: “Давай, сволочь, выписывай чек”. И он охотно выписывает.

       — И все-таки, каким образом из обычной спецшколы вам удалось сделать одну из самых лучших школ в Москве? Родители ведь выстраиваются в очередь, чтобы записать сюда детей…

       — Я долго фильтровал преподавателей, пока не собрался коллектив, сильный и в профессиональном плане, и в человеческом. И мы создали в школе климат доброжелательства. Я вообще сторонник иронии и самоиронии. Например, у нас в коридоре висят дружеские шаржи на всех учителей. В том числе и на меня. В других школах вы такое вряд ли встретите. А на наших капустниках меня дети так подают! Высмеивают все — мой живот, лысину, прохаживаются насчет моей любви к прекрасному полу и т. д.

       — Тем не менее дисциплина в школе не хромает…

       — Потому что я добрый, но не добренький. Если что, могу и шкуру спустить. Вот на днях девочка опоздала в школу — уже второй раз с начала учебного года. Тут же сообщаем папе, тут же втык. Не разрешаю я, например, и длинные волосы, снимаю сережки. Делаю это не потому что я солдафон, а потому что сейчас каждый хочет выпендриться и показать свои возможности. Я с этим борюсь, поэтому и ввел школьную форму — одинаковые свитерочки для всех. А еще не даю наносить на себя штукатурку всякую, мою девчонок под краном. Одна моя выпускница, Маша Школьник, которая сейчас живет в Нью-Йорке, написала песню о том, как Мильграм обращался с девчонками “как с непослушными дочками” и “вырывал сережки вместе с мочками”. Но в конце песни есть слова: мол, теперь им видна директорская мудрость.

       — Кстати, вот у вас на стене кожаный кнут и тульский пряник…

       — Этот бедуинский кнут мне подарили учителя, привезли из Израиля. Так что я воздействую кнутом и пряником. Кстати, не только в переносном смысле. Например, был случай, когда одна ученица поругалась с родными и, никому не сказав, ушла к бабушке. Ее начали разыскивать, звонить по больницам, моргам. Когда все выяснилось, я взял и как следует отодрал ее кнутом. Так она мне потом благодарна была.

       — А учителей пороть не пробовали?

       — Было и такое, когда наш педагог немножко перебрал на своем юбилее. Хотя до этого никогда не брал спиртного в рот. И он не обиделся на меня. Если бы обиделся — я бы не стал этого делать. Просто такие методы можно позволить себе, когда в коллективе есть определенная тональность отношений.

       — Любимчики у вас в классах есть?

       — А как же. Но важно, чтобы никто из них этого не чувствовал. Вот только происхождение ребенка для меня никакой роли не играет. В частных школах знаете как бывает? Нужно вызвать родителей, а руководство думает, кого можно вызывать на ковер, а кого нельзя. А я выдам любому, даже министру. Один раз я выгнал из школы сына нефтяного магната. Он принес в класс пачку денег и начал раздавать ученикам, рассказывая, что папа на день рождения подарил. Вызываю папу, выясняем происхождение пачки. Сын сознался, что взял ее из тех, что на рояле валялись. Ну я выдал им из всех стволов. А через две недели этот сынок нанял мальчика из бедной семьи носить за собой портфель. За деньги. И я его выгнал. А потом узнал, что его папа специально для него организовал частную школу.

       — Тем не менее говорят, что ваша школа — оазис, а потому детям сложно приспособиться к реальной жизни…

       — Да, действительно, наши ребята смотрят на мир сквозь розовые очки. Они все замечательные, но адаптироваться в жизни им немного сложнее. Не всем, но многим. Например, многих школах быть девушкой считается чуть ли не позором. А у нас климат другой. Не могу сказать, что мы совсем отгораживаемся от мира, однако по жизни наши ребята идут очень достойно. Курить курят, сволочи, а наркотиков нет.

       — А вам не скучно 40 лет сидеть в одном кресле?

       — Это не скучно, это трудно. Вот раньше я приезжал в школу к шести утра и работал до восьми вечера. А сейчас ухожу рано — в шесть часов, а приезжаю на работу к семи утра. У меня вообще такая метода: я обычно вызывал родителей на ковер в полседьмого или в семь утра. Если у кого-то из учеников была двойка — пожалуйте ко мне полседьмого отвечать.

       — С таким режимом надо иметь отменное здоровье…

       — Тридцать два года назад я получил инвалидность второй группы без права работы. Но эти бумажки спрятал в карман и никому не показывал. Это был тяжелый год, инфаркт, потом еще чего-то. Наша учителя бегали по городу и искали самого лучшего специалиста в Москве. А ребята, пока я лежал в больнице, написали на обоях — “Мильграмчик должен жить”. В прошлом году я тоже два месяца лежал в больнице, так жена устроила мне скандал: не могу, говорит, тебя навестить, вечно у тебя в палате сидят разные дядечки и тетечки. А эти дядечки и тетечки — мои выпускники и для меня все еще дети.

       — А не жалко вам, что многие дети, которых вы вырастили и вывели в люди, теперь живут в других странах?

       — Недавно был мой юбилей, так один бывший ученик вышел на сцену в майке с надписью: “Мильграм — основатель диаспоры 45-й школы в Америке”. Да, многие выпускники уезжают учиться за рубеж. В этом году, например, из пятидесяти человек уехало восемь, и не куда-нибудь, а в Гарвард, Итон, Лондонскую школу экономики. Ну и что сделаешь? Я, конечно, не могу им сказать, как Степашин: не уезжайте. Я им говорю: возвращайтесь.

 Авторы: Юлия Фуколова

Сладкая каторга. Известия 23.11.1995

Известия-от-23.11.1995-г.

Страницы антибиографии. Сайт Победа-60 22.05.2005

Антибиография-стр-

Формула Мильграма. Московская школа 1999 г, №3

Формула-Мильграма-

Школе нужны власть и свобода. Литературная газета №11-12 22-28.03.06

25.01-Школе-нужны-власть-и-свобода.-Литературная-газета-№11-12-22-28-марта-2006-г.