За Калужской заставой март 2001
МК 24.02.2011 Интервью Л.И. Швецовой
МК 24.02.2011
На службе у детей
Народному учителю СССР Леониду Исидоровичу Мильграму 90 лет
Его знает и любит вся столица. Он заслуженно является Почетным гражданином города Москвы, носит звание «Народный учитель СССР» и, несмотря на все превратности судьбы, сумел прожить долгую и интересную жизнь, сделав много для российского образования. Его кредо: «школа должна не только давать знания, но и обеспечивать уровень культуры, нравственности, человеческого достоинства». Мужественному человеку, легендарной личности – Леониду Исидоровичу Мильграму 25 февраля исполнилось 90 лет. В канун юбилея заместитель мэра Москвы по социальной политике Людмила Ивановна Швецова решила пообщаться с прославленным учителем за чашкой чая у него дома. «МК» присоединился к беседе.
Народному учителю СССР Леониду Исидоровичу Мильграму 90 лет
Леонид Исидорович принимал гостей вместе со своей женой, итальянкой Миреллой, в уютной квартире у метро «Университет». Супруги прожили вместе больше 60 лет, но гостям сразу бросилось в глаза, как трепетно и с любовью они относятся друг к другу.
Людмила Швецова: К любви Мильграма у меня особый интерес. Он настоящий мужчина. Умеет каждой женщине сделать изысканный комплимент. По-настоящему может быть счастлив только тот мужчина, который пронесет свою любовь через всю жизнь. Приятно видеть, как вы смотрите друг на друга влюбленными глазами. Расскажите, как вы познакомились?
Мирелла: Мильграм был в короткой командировке с фронта в Москве, и туда же 9 мая 1943 года приехала я из Куйбышева. На следующий день побежала к подружке в гости, дверь мне открыл высокий молодой человек в белом полушубке – так мы и познакомились. Мы провели несколько дней вместе, но скоро мне пришлось уехать обратно. Мы стали переписываться.
За время войны Мильграм написал мне больше ста писем, все они у меня сохранились.
Людмила Швецова: Как вам удалось их не растерять?
Мирелла: Все сберегла, зато у Мильграма нет ни одного моего письма! Когда он ехал с фронта, у него утащили чемодан. Но он сам говорит, что их было бы теперь не интересно читать.
Леонид Исидорович: В них был сплошной «холод».
Мирелла: А вот из всей кипы его писем я смогла отобрать около десятка, в которых меньше всего сюсюканий. Он пишет, что взяли Рим, а его волнует только то, что я уеду! Уехала ли я? Ну видите же, я осталась, черт возьми!
Леонид Исидорович: Как-то на фронте меня вызвал особист и спросил, с кем я переписываюсь. Переписываться с итальянкой – сущее сумасшествие! Сначала я запнулся, а потом нашелся и ответил: «А вы проверьте ее по своим каналам». Через месяц он меня вызвал снова, и говорит: «У меня для тебя две новости: хорошая и плохая». Он разрешил мне переписываться с Мимой. А вот вторая новость была действительно плохая. Когда я ранее заполнял анкеты, всегда указывал, мой отец осужден на 10 лет без права переписки. Оказалось, что это легальное прикрытие расстрела. Так я узнал, что отца у меня больше нет.
Мирелла: У меня была секретная работа – я перехватывала сводки на итальянском языке. Только благодаря этому особист и разрешил нам переписываться.
Людмила Швецова: На чем держится ваша семья, как вам удалось сохранить любовь друг к другу?
Мирелла: Сложно ответить, наверное, виновата порядочность Мильграма.
Людмила Швецова: Вы почетный гражданин Москвы. Этого звания были удостоены величайшие люди еще до революции, потом его долго не давали. С 90-х годов, когда возобновили эту традицию, званием были награждены представители разных профессий: доктор Валерий Шумаков, композиторы Георгий Свиридов и Александра Пахмутова, балерина Галина Уланова, певец Иосиф Кобзон, Патриарх Алексий, но учитель – впервые. Став почетным гражданином столицы, вы стали еще более ответственным за судьбу города. Что бы вы хотели в нем изменить?
Леонид Исидорович: Я действительно настоящий москвич. Родился в гостинице «Центральная», тогда там было общежитие Коминтерна. Состояние города во многом зависит от мэра. Я был на инаугурации Сергея Собянина, и на меня он произвел впечатление босса. Думаю все его решения будут выполняться. Я хочу пожелать ему успешно управлять городом и полюбить Москву так, как того она, безусловно, достойна. Москва – это в первую очередь люди, традиции. Говорят, у Москвы есть душа. Я ее ощущаю.
Людмила Швецова: Как вам жилось с записью «сын врага народа»?
Леонид Исидорович: Было тяжело. После войны меня чуть не исключили из партии. На партбюро стали зачитывать заявление моего одногруппника, который написал, что я плохой коммунист. Аргументом стало то, что на семинаре по политэкономии я сказал, что зря мы недооцениваем роль конкуренции. Меня били тем, что у нас есть соцсоревнование. Но это же разные вещи!
Мирелла: Нет, нет! Его не успели исключить. У него есть ангел хранитель, который ему помог. На факультете решение приняли, а уже на большом собрании большинство проголосовало против того, чтобы Мильграма исключали.
Леонид Исидорович: Некоторые яро выступали против меня: один аспирант даже заявил, что для меня даже не нашлось русской женщины. А тогда был закон от 15 февраля 1947 года, запрещающий браки с иностранцами, и он же аннулировал браки, уже заключенные. Закон только вышел, а у Мимы уже шесть месяцев беременности! Но оказалось, что ЦК партии выше закона, и наш брак сохранили.
Людмила Швецова: Хочется вспомнить о вашем отце. Несколько лет назад вы принесли мне газету, где было рассказано о его судьбе. Помню, что была потрясена. Вам было всего 12 дней, когда было принято решение отправить его выполнять особую волю государства. Он работал в разведке и закончил свою жизнь трагически, но все, кто его знал, говорят, что он никогда не лгал, никого не предал. Что бы вы хотели узнать еще о его судьбе?
Леонид Исидорович: Я много лет пытаюсь узнать что-то большее. Как-то я был в Голландии, и разговорился с полицейским. Я рассказал ему, что мой отец сидел здесь в тюрьме. Проникнувшись, он выкрал дело моего отца. И теперь оно хранится у меня. Отец был разведчиком, и на каждую командировку ему давали новый паспорт. Таких паспортов у него было 9. И по одному из них он был Бильграмов. Иногда и я себя так называю. Окончание «ов» мне очень нравится.
Мирелла: Он своему ученику Пете Иванову всегда говорит, что очень завидует: «Петр, а еще и Иванов»!
Людмила Швецова: Я этого Петю знаю, он сейчас начальник Мосгортранса. Казалось бы, технарь, менеджер, а на нем есть печать мильграмовская: доброжелательный, отзывчивый, интеллигентный.
Леонид Исидорович: Они все с печатью. А вот с Петей было несколько анекдотов. Как-то на контрольной работе он прикрепил шпаргалку к галстуку резинкой, и легким движением руки доставал, когда было нужно. Учительница заметила и привела ко мне на расправу. Помню, как я сказал: «Это, конечно возмутительно, но гениально!». Более того, снял свой итальянский галстук и подарил ему.
Леонид Исидорович: Хотя я не работаю в школе с 91 года, я купаюсь в любви учеников до сих пор. К моему юбилею выпускники выпускают книгу. Я читаю, и мне неловко – сколько приятных слов! А вы знаете, что меня больше всего покорило? Как-то после празднования дня рождения я обнаружил конверт с несколькими тысячами долларов. Сразу прикинул, кто бы его мог оставить, и тут же позвонил, чтобы отругать. На что мой бывший ученик спокойно ответил: «Не нужно для себя, используйте на благотворительность!» И вот уже несколько лет деньги, которые он мне дает, я отсылаю оставшимся в живых однополчанам.
Людмила Швецова: Сейчас много разговоров о том, какая должна быть российская школа, на что должна быть ориентирована. Вы всегда говорили, что школа – это дом радости, любви, иронии и большой дружбы. Я с вами солидарна и считаю, что получить нормальные знания можно лишь тогда, когда тебе этого хочется. А хочется, когда тянет в школу. Недавно я была на совещании, и туда приехал директор престижной лондонской школы. К нему наши богатые люди отправляют учиться своих детей. Я слушала и думала: что же там такого особенного? Оказалось, они не только дают хорошие знания, они учат детей быть счастливыми. Даже предмет такой есть «как быть счастливым». Уверена, что в наших лучших школах тоже учат детей быть гражданами, порядочными людьми, лидерами, быть счастливыми.
Леонид Исидорович: Действительно, самое важное, что делает школа – это формирование личности человека. Я всегда считал, что воспитывать и обучать можно только с помощью кнута и пряника. Эти два символа висели у меня и в кабинете, и дома. Этому методу я научился в армии. Расскажу один эпизод: в увольнении мы всегда ходили в читальный зал библиотеки. Однажды сидим за книжками, и входит начальник штаба Александр Петрович Конница. Поинтересовался, что мы тут делаем. А на следующий день издал приказ: отпустить 6 человек в увольнение на субботу и воскресенье. И даже дописал: вне лимита. Кажется пустяк, но как характеризует человека.
Людмила Швецова: Вы не скрывали своего негативного отношения к нашумевшему телесериалу «Школа», в то же время допускаете, что школа болеет некоторыми недугами… В частности, очень сильно переживаете за нравственное состояние директорского корпуса. Вы говорите, что детектор лжи может стать не лишним, чтобы определить – чисты ли помыслы директора. Когда вы руководили школой № 45, ваш собственный внук учился в другой школе, внучка вашего брата училась у вас только до 8 класса, потом вы попросили ее забрать. Почему?
Леонид Исидорович: Моя внучатая племянница – хорошая девочка, и в школе ее любили. Но как-то она прогуляла два дня из-за того, что танцевала в группе. Я вызвал ее мать, которую тоже очень люблю, и сказал: «Забирай документы!»
Людмила Швецова: Я сама выросла в семье учительницы. Полтора года, пока училась в школе, где работала мама, запомнились мне на всю жизнь. Как только я не была готова к уроку, мама приходила к этому учителю и говорила: «Людмилу надо сегодня спросить». Может и хорошо, что родственники не учились в вашей школе. Возможно, к ним вы были бы вдвойне строги.
Ходят легенды, что вы ранним утром вызывали родителей тех детей, которые в чем-то проштрафились…
Леонид Исидорович: Все – правда. На работе каждый день был в 6 утра. И в 6.30 ко мне приходили ребята, которые получили двойки. Эти двойки исправляли моментально. Кому же хочется в 6.30 приходить?! Родителей вызывал к семи утра. Один раз вызывал даже министра – его дочь училась у меня.
Одна из моих выпускниц, сейчас она заведует кафедрой в одном из столичных вузов, написала в своем живом журнале: «Мы хорошо учились, а главное, это была школа гуманизма и свободы!». На входе висели карикатуры на учителей. Это ломало лед между педагогами и детьми. Никто не обижался, все знали, что это не от злобы, а от любви.
Людмила Швецова: Сейчас идут горячие дискуссии о том, какой должна быть школа будущего. Век компьютерных технологий, меняющаяся Россия требуют и модернизации образования, нацеливания выпускников школ на самореализацию в новых условиях. В нашей школе каждый ребенок должен найти себя, независимо от кошелька родителей: способный – раскрыться, получить путевку в высшее образование; дети средних способностей – получить твердые знания, умения и навыки, найти свой путь в жизни. Не должна школа отбрасывать на обочину и трудных, запущенных в педагогическом плане ребят. Не их вина, что им не повезло с семейной атмосферой и первыми учителями…
Леонид Исидорович: Я понимаю, о чем вы говорите. Если говорить о структуре образования, я считаю, что мы заблудились. Я за то, чтобы в конституции было написано, что каждый имеет право получать образование. Право, а не обязанность. Могу сказать, что если в классе есть пара человек, которые не хотят учиться, то желание пропадает у всех.
А начиная с седьмого класса надо усиливать факультативные занятия. Причем, если ребенок не может платить деньги, то сделать их бесплатными. Это позволит школьнику сориентироваться и выбрать себе цель. А еще, ЕГЭ надо делать обязательно, но только в 9-х классах и двух видов на выбор. Например, чтобы ученик, если пишет экзамен по русскому языку и литературе, мог выбирать между сочинением или изложением. А уже сдав, определяться, какое направление он пойдет изучать углубленно. Причем всегда должна оставаться возможность смены ориентации.
У нас все поступали в институты, и в Москве эта школа не единственная. У нас есть компания директоров, у которых все дети поступают в вузы: Овчинников, Комлева, Ямбург, Завильский…
Людмила Швецова: Я горжусь тем, что столица весь прошлый год на билбордах, установленных на площадях, лицезрела тройку этих педагогов: Овчинников, Комлева и Мильграм. Маркс и Энгельс отдыхают! Москва расцвела их портретами.
Не так давно Барак Обама обращался к сенату по вопросам развития американского образования. Я внимательно прочитала этот безусловно интересный текст. Весьма масштабно поставлены задачи взращивания интеллекта нации. И вновь Обама вспоминал Эйзенхауэра, как тот в 50-е годы посылал в СССР специалистов, чтобы посмотреть, как поставлено у нас обучение. И именно в постановке образования он видел причины того, что наши конструкторы обогнали американских и мы первыми начали осваивать космос. А мы, не видя гениев в своем Отечестве (я имею в виду педагогических) все стараемся настроить только на американское и европейское.
Леонид Исидорович: А это значит – тормозить.
Людмила Швецова: Да, мы должны интегрироваться в международное образовательное пространство. Но давайте не забывать о наших российских школах физики, математики, инженерного дела. А творческие школы… Но меня волнует и социальный аспект. Думаю, что право на образование и реальные возможности его получения надо приближать. Что будет со
страной, когда ученики в 9-ом классе, еще нераскрывшиеся, выберут себе облегченный курс обучения и не будут знать элементарного?
Леонид Исидорович: У нас неправильная политическая ориентация. Наряду с образованием нам нужно строить сильную воспитательную работу. В школьные годы нельзя детей политизировать. Но надо насаждать культуру, нравственные идеалы, стремление делать добро людям. Мы возили наших школьников в интернат, где живут дети с ДЦП. Такие поездки давали хороший результат, и не столько для детей сирот, сколько для здоровых детей. Такие уроки доброты делают людей людьми.
Людмила Швецова: Наевшись идеологии в советское время, в начале 90-х, в ходе либеральных реформ из образования вычеркивалось все, что было связано с воспитанием. Утверждалось, что школа должна только давать знания. Закрыли школьные музеи, не осталось ориентированных на воспитание педагогов. Воспитывать стала улица, асоциальные типы и провокаторы. Вопрос зависал в воздухе: кто же возьмется за воспитательную работу? Помню, как один высокопоставленный чиновник сказал: а пусть церковь.
Леонид Исидорович: В нашу школу я тоже приглашал священнослужителей. Как-то познакомился я с владыкой Питиримом и попросил его прийти, чтобы рассказать о православной культуре. Это была интереснейшая лекция! Тогда мне пришла в голову мысль, что посвящать в религию детей не надо, а надо готовить культурную базу, чтобы человек смог потом сам сделать свой выбор.
Людмила Швецова: В качестве своей ремарки я хочу сообщить читателям «МК», что Леонид Исидорович – ярый поборник авторитета руководителя. Он говорит: «Есть авторитет от власти, а есть власть от авторитета». Разницу сразу не уловишь, но Мильграм ратует за второе. Чтобы в полседьмого утра приглашать к себе в директорский кабинет нерадивого ученика с родителями, – для этого действительно надо было обладать колоссальной властью и авторитетом.
А кого бы вы хотели в качестве «двоечника» пригласить к себе в кабинет и в вашем излюбленном стиле посадить напротив себя и попросить написать сочинение на тему «Как я дошел до жизни такой»?
Леонид Исидорович: Мимма, напишешь? (смеется) А вообще у меня до сих пор хранятся некоторые сочинения. Например, девочки, которая проворовалась в школьной раздевалке. Тогда за нее весь класс поручился, что она больше никогда так не сделает. Это было покаяние.
Нужно каждый раз находить какой-то неординарный подход к детям – такие приемы запоминаются. Как-то приходит ко мне парень и говорит: «Меня избили!» Я спрашиваю: «Кто?». Тогда он называет имена троих одноклассников. Я их вызываю и выясняется, что была дуэль из-за того, что «ябеда» похвастался связью с одной девочкой, а мальчишки за нее заступились. Я всем сделал выговор за драку, потом вызвал тех троих и сказал: «Считайте этот выговор орденом, который я вам вручаю. Вы правы!».
Людмила Швецова: Спасибо вам за сердце, сполна отданное детям, вашим ученикам. Ваш юбилей- это и их праздник. С днем Рождения, «мильграмовцы»!
От редакции: накануне юбилея мэр Москвы издал Указ о награждении Л.И.Мильграма знаком «За заслуги перед Москвой», с чем мы от души его и поздравляем.
Аргументы недели 04.02.2010
Известия 2011г.
Уроки Мильграма
Исполняется 90 лет Леониду Исидоровичу Мильграму, который больше 40 лет был директором знаменитой московской школы № 45. Имя, известное каждому российскому педагогу, потому что Мильграм – символ современного учителя. О Мильграме снимали фильмы, писали книги, анализировали опыт, даже сайт появился – “Дети Мильграма”. Народный учитель СССР, почетный гражданин Москвы, Леонид Мильграм в беседе с обозревателем “Известий” Сергеем Лесковым вспоминает уроки своей жизни и размышляет о вечных и всегда острых проблемах образования
25 февраля 2011
Известия: Леонид Исидорович, вы всю жизнь работаете с детьми. Мне кажется, это возможно только в том случае, если в детстве с тобой произошло что-то особенное, почти чудесное. Какое первое воспоминание сохранилось в вашей памяти?
Леонид Мильграм: Никогда не думал, что стану учителем. Но у меня для того времени была антибиография, и в 1951 году после окончания МГУ мне пришлось пойти в учителя. Далеко от Москвы, на Севере, меня пленил интерес в детских глазах. И я понял, что учитель – мое призвание. Что касается детства, то я колесил по странам. Мой отец был профессиональным разведчиком. Когда мне было 4 года, отца арестовали в Греции. Консул брал меня в тюрьму и использовал как почтовый ящик для передачи записок. Потом я узнал, что отец стал первым советским разведчиком, которого обменяли на западного агента, арестованного в СССР. Но больше я конспиративной деятельностью не занимался. В жизни отца было много ярких событий, как в детективе. Когда он был консулом в Шанхае, ему пришлось с оружием освобождать советских граждан, захваченных во время налета на наше представительство. Но чаще всего отца забрасывали в Германию, он еще до Первой мировой вступил в социал-демократическую партию, сидел в тюрьме.
Однажды на приеме в Кремле я подошел к нашему самому известному разведчику и спросил: “Вы знаете, что мой отец, как и вы, тоже работал в Дрездене? Только вы на легальном положении, а он был нелегалом”. “Что дальше с отцом было?” – спросил Путин. “А вы не знаете?” – переспросил я. 70 процентов советских разведчиков были репрессированы, отца арестовали в 1937-м. Позже от его сокамерников я узнал, что отец твердо держался, был для всех опорой. Мне показали его дело – отец ничего не признал и ничего не подписал.
и: Ребенком вы с родителями бывали в гостях у Троцкого. Многие гордятся тем, что сидели на коленях у Ленина. А вы сидели на коленях у Троцкого?
Мильграм: Не припомню. Троцкий не играл с детьми, сразу удалялся разговаривать с отцом, и нами занималась его жена Наталья Седова. Может, у нее на коленях сидел? Троцкий и отец познакомились, когда Троцкий негласно выезжал в Германию на лечение, а отец по заданию Дзержинского сопровождал его. Что я сегодня думаю о Троцком? Он создал советскую идеологию. Помимо руководства Октябрьским переворотом, Троцкий разработал принципы большевизма – террор, индустриализация за счет обнищания крестьянства, трудовые армии. Если бы Сталин не отодвинул Троцкого от власти, было бы еще хуже. Сталина я тоже в детстве видел, когда меня привели в его ложу в Большом театре. Меня удручает сегодняшняя тяга к Сталину, которая проявляется во всех поколениях, будто у нас нет умения хранить исторический опыт
Однажды на “Эхе Москвы” Евгения Альбац спросила меня: “Вашего отца расстреляли – и вы работали и воевали за эту власть?!” Мой отец, хотя он был далек от идеологии, создавал эту страну, и я, наследник своего отца, чувствую ответственность за свою родину. Кстати, когда началась перестройка, я вновь сел за Маркса. И понял, что я не большевик, а по убеждениям социал-демократ. Везде в мире, где у власти социал-демократы, люди живут хорошо, а где большевики – жизнь ужасная.
и: В советское время московская интеллигенция стремилась отдать свое чадо в школу Мильграма, подключая для этого все знакомства. Но решение вы принимали, не оглядываясь на чины и знакомства. Однажды, несмотря на просьбу министра образования, не взяли в школу внучку Сталина…
Мильграм: Дочь Сталина Светлана Аллилуева приехала в школу на машине министра. Мы четыре часа говорили, но ее дочка плохо знала русский язык, ей было бы у нас слишком тяжело. Кстати, Светлана училась, как и я, на историческом факультете МГУ и была самой скромной из “генеральских” дочек. И в моей школе было твердое правило: на отцовской машине в школу приезжать нельзя! Для того чтобы создать нормальный школьный климат, в коллективе должен быть дух социального равенства. Главное зло – это бабушки, которые помнят свое трудное детство и дарят внучкам всякие украшения. Категорически запрещал! И косметикой пользоваться у нас было нельзя. Бывало, сам в уборной смывал с лиц краски. По этой же причине школьную форму придумал. Форма к тому же формирует чувство гордости за свою школу.
и: Сколько ни пытался, не смог выяснить, в чем состоит ваш педагогический метод. Никто алгоритм Мильграма сформулировать не может. Остается обратиться к вам лично.
Мильграм: Прежде всего это подбор учителей. Каждый учитель должен быть личностью, у каждого должно быть увлечение, чтобы наполнить школьную жизнь, сделать ее яркой, незабываемой. Моих учителей дети боготворили, и, случалось, я брал на работу талантливых педагогов, которых по идеологическим причинам выгоняли из других школ. Я не боялся брать людей, которые ярче, талантливее меня. Главное – служить делу, нести миссию учителя. Кстати, я в обиде на “Известия”, которые увели у меня замечательного учителя литературы Ирину Овчинникову, которая много лет работала обозревателем школьного отдела.
В школе необходимо создать и хранить дух гуманизма, любви к человеку. Этот климат создается в сердце директора, в сердце учителя. Дети должны делиться с учителем самым сокровенным. Не забуду сцен, когда ученица рыдает, уткнувшись в грудь учительнице. Учитель и ученик – это близкие люди. У нас весь первый этаж был в шаржах на учителей, на директора тоже. Было бы здорово, если бы удалось реализовать идеи самоуправления в школе, которые высказывались в 1920-х годах. Мне не удалось, сожалею об этом.
Многое в школе зависит от директора. Я каждое утро стоял в дверях и с каждым здоровался. Директор должен быть неординарной личностью, его идеи должны быть заразительны, чтобы создать коллектив единомышленников. Директор должен быть в центре школьной жизни и должен знать все о каждом ученике. В мой кабинет двери не закрывались. Если кто-то из учеников согрешил, то прямо в моем кабинете писал сочинение “Как я дошел до жизни такой”.
и: Это чистой воды исповедь. Проверенный прием. Кстати, как вы относитесь к введению в школьный курс религиозных программ, а также к политическим организациям в школе?
Мильграм: Я убежден, что ребенка можно ориентировать на политическую деятельность только тогда, когда он набрался ума. Школа формирует культурно-просветительный базис, на котором строится жизнь человека. Политическую деятельность надо оставить для вузов. То же самое касается вторжения Церкви в школу, чем я очень обеспокоен. Хотя я атеист, некрещеный и необрезанный, у меня в школе еще в давние советские времена митрополит Питирим блестящие уроки вел о роли религии в истории культуры. Каждому ученику и учителю тогда Библию подарили. Кстати, я считаю, что две самые великие книги в истории цивилизации – Библия и “Капитал” Маркса. Но дальше культуры Церковь в школу не должна вторгаться. Когда ученик вырастет из школы, он самостоятельно сделает политический и религиозный выбор.
и: Леонид Исидорович, от ваших учеников приходилось слышать, что вы, директор, практиковали телесные наказания. Правда, все говорят об этом с пониманием. Но ведь это антипедагогично…
Мильграм: Заметьте, не я, а вы сами об этом заговорили. Бывало, если ученик согрешил, я его порол. Но никто никогда не жаловался. Главное, чтобы это было с любовью. Тогда порка становится актом близости. В школе знали, что если директор кого-то выдрал, то уже не выгонит. Однажды после экзекуции ко мне пришел отец наказанного парня и подарил мне книгу с авторской подписью “Леонид Исидорович, мы делаем одно дело. Вы – талантливо, а я бездарно. Константин Паустовский”.
и: У вас в кабинете до самого выхода на пенсию висел не портрет президента, как положено в государственном учреждении, а портрет Сахарова. Почему к нему такое особое уважение?
Мильграм: Я отдал свою жизнь возрождению интеллигенции, это главный мотив моей деятельности. Но Сахаров и Лихачев ушли, а остальные не выдержали искушения властью и деньгами. Если бы настоящие интеллигенты сумели оказаться во власти, на что я надеялся в начале перестройки, наша жизнь сложилась бы иначе. Обязательными качествами интеллигента является умение жить для общества, совестливость, порядочность. Человек должен получать радость от того, что делает добро для других, и значительно меньше он должен радоваться, когда хорошо делают ему. А то, что происходит сегодня, меня удручает. Коррупция гигантская, у всех в глазах знак доллара. Человек измеряется не знаниями, а деньгами. И директору в школе сегодня сложнее – приходится думать не об учениках, а о деньгах.
и: На склоне лет у человека полагается спрашивать: какое время в его жизни было самым счастливым?
Мильграм: Служба в армии. Меня забрали в армию в 1939 году, когда я только поступил в МГУ. Наши командиры были настоящие офицеры, военные интеллигенты. В солдате они видели прежде всего человека. Когда стало известно, что мы с товарищами в свободный день ходим в библиотеку, нас стали отпускать в увольнение каждый день. В нашем дивизионе артиллерийским разведчиком я прошел всю войну до Бреслау, и у нас всегда царил великолепный дух. И после войны мы встречались каждый год, пока не распался СССР, и у ветеранов уже не хватало денег на поездки. Когда у некоторых моих учеников появились большие и лишние деньги и они не знали, как с ними поступить, я посоветовал ежегодно раздавать помощь моим фронтовым товарищам.
Я всегда настаивал, чтобы мои ученики служили в армии, которая превращает мальчика в мужчину. Но в последнее время я изменил отношение к службе в армии. Теперь армия портит человека.
Артиллерийский разведчик Леонид Мильграм еще не знает, чем займется после войны
и: Существует стойкий миф о лучшей в мире советской школе, которая сейчас разрушается. В какой мере этот миф соответствует действительности?
Мильграм: Я бывал в десятках стран, наша школа № 45 первой стала обмениваться учениками с Америкой. Мне кажется, в США лучше готовят к реальной жизни, а в СССР сильнее было поставлено академическое образование по точным предметам. Недаром эти специалисты в массовом порядке востребованы на Западе. Но в целом уровень преподавания сильнее всего зависит от личности учителя. Если в школе нет сильных учителей, никакая реформа не поможет.
и: У вас никогда не появлялось соблазна эмигрировать?
Мильграм: Из заграничных командировок мне всегда хотелось быстрее вернуться домой. В нашей школе был такой микроклимат, который я ни на что в мире не променял бы. После советского вторжения в Чехословакию в 1968 году я сказал, что это – преступление против нашей идеологии. Никто не донес. Один мой ученик сказал: “Если бы таких школ, как наша, было больше, страна стала бы другой”.
и: Последняя горячая новость в образовательной сфере – столкновение вокруг новых государственных стандартов образования в старших классах. Вы на чьей стороне?
Мильграм: Идея, которая заложена в новые стандарты, замечательна, и я ее поддерживаю. Есть, конечно, недостатки, но обсуждение пошло на пользу. Считаю, что уже с 7-го класса надо усилить профильные факультативы. ЕГЭ проводить после 9-го класса. В 10-х и 11-х классах ввести профильное обучение с углубленными предметами по выбору и, если надо, добавить еще 12-й класс. В вузах необходимо жестко выгонять олухов после 1-2-х курсов. Параллельно со школой надо значительно укрепить профессионально-техническое образование, которое пришло в запустение, что опасно для государства.
и: В старших классах для многих ребят самой важной темой оказывается любовь. У вас, Леонид Исидорович, невероятная личная история, каких в романах не бывает…
Мильграм: Моя жена, Мирелла, – дочь редактора итальянской социалистической газеты “Аванти” и потом коммунистической “Унита” Оттавио Пасторе. Как деятель Коминтерна, он бывал и жил в Москве. Близко дружил с Антонио Грамши и Пальмиро Тольятти, стал одним из основателей компартии Италии. Был знаком с Муссолини, когда тот был социалистом. Сидел в тюрьме. Мы все жили в гостинице “Люкс” (“Центральная”) напротив нынешней мэрии. В нашей комнате потом поселился Димитров. Мы с Миреллой учились в школе позади здания ТАСС и переписывались всю войну. В 1946-м поженились. В 1947 году браки с иностранцами были запрещены, а уже заключенные надо было расторгнуть – пришлось бороться. Мой тесть стал сенатором, имел виллу, предлагал дочери приобрести квартиру в Риме. Но она осталась со студентом и учителем. Мы вместе уже 64 года. Учитывая характер Миреллы, надо ввести двойной коэффициент. Таким образом, мы вместе 128 лет. Вы еще спросите меня, что такое любовь? Любовь – это каторга, но очень сладкая. Вообще-то я уверен, что русские женщины – лучшие в мире. Объехав 30 стран, могу сказать, что к русским женщинам по открытости и душевности ближе всего итальянки и испанки. Кстати, жена моего сына – испанка, ее зовут Кармен. Но это уже другая история…
